Волков лаз. Страница 1

Гилберт Кит Честертон

Волков лаз

На широких ступенях просторного дома в Парке Приора 1 сошлись двое — архитектор и археолог; и хозяин, лорд Балмер, со свойственной ему ветреностью ума, счел натуральным их представить друг другу. Ветреность ума сочеталась в лорде с некоторой туманностью, нечетким сопряжением идей, и в данном случае он руководствовался тем, что архитектор и археолог начинаются с трех одинаковых букв.

Нам остается лишь почтительно гадать, не взялся ли бы он, исходя из тех же предпосылок, знакомить медика с медником, математика с матадором и космополита с косметичкой.

Крупный, светловолосый, коренастый и короткошеий молодой человек, он непрестанно жестикулировал, машинально щелкал себя по руке перчатками и поигрывал тросточкой.

— У вас, несомненно, найдется, о чем потолковать, — сказал он беспечно. — Старинные здания и всякое такое. Это здание, хоть не мне говорить, довольно старинное, между прочим. Простите, я на минутку должен вас оставить. Пойду, пригляжу за приглашениями на рождественский трам-тарарам, который затеяла сестра. Мы, разумеется, на вас всех рассчитываем. Джульетта замахнулась на бал-маскарад. Аббаты, крестоносцы и всякое такое. Мои предки, одним словом.

— Аббат, полагаю, предком быть не мог, — с улыбкой заметил археолог.

— Ну, отчего же, по боковой-то линии, — расхохотался в ответ лорд Балмер. И обежал несколько скачущим взглядом организованный перед домом пейзаж. Искусственный водный покров в центре украшала ветшающая нимфа и со всех сторон обступили высокие деревья, седые, черные и стылые по случаю суровой зимы.

— Дивно подмораживает, — продолжал его светлость. — Сестра надеется, что мы не только потанцуем, но и на коньках побегаем.

— Но если крестоносцы явятся во всех доспехах, — заметил археолог, — вы рискуете потопить своих предков.

— О, вот уж что нам не грозит, — ответил лорд Балмер. — В этом очаровательном озере нигде нет больше двух футов глубины.

И картинным своим жестом он проткнул озеро тростью, демонстрируя его мелководность. Трость преломилась под их взглядами; на миг представилось, будто грузная фигура лорда опирается на надломленный посох.

— Самое ужасное, что мы можем увидеть, это плюхающегося на собственное седалище аббата, — заключил он, удаляясь. — Итак, au revoir. Я сообщу вам о дальнейшем.

Археолог и архитектор остались вдвоем на широких каменных ступенях, улыбаясь друг другу; но несмотря на всю свою общность интересов, внешне они являли довольно разительный контраст; а при живом воображении можно было, рассматривая порознь, и в каждом усмотреть кое-какие противоречия. Первый, мистер Джеймс Хэддоу, явился сюда из сонной конторы Лондонских Судебных Инн 2, набитой пергаментами и старой кожей; ибо юриспруденция была его профессией, история — всего лишь хобби; в числе других своих обязанностей он, между прочим, курировал имение Парк Приора. Сам он, однако, нисколько не был сонным, и совершенно даже напротив. Выпуклые глаза смотрели остро и внимательно, рыжие волосы были так же аккуратно причесаны, как аккуратен был его костюм.

Второй, по имени Леонард Крэйн, явился прямо из шумной и несколько вульгарной строительной конторы, примостившейся в ближнем пригороде за рядом кое-как состряпанных домов с аляповатыми чертежами и аршинными буквами вывесок. Серьезный наблюдатель, однако, со второго взгляда заметил бы в его глазах нечто задумчиво-мечтательное, проникновенное; светлые же волосы его, правда, не подчеркнуто длинные, нельзя было назвать не подчеркнуто опрятными. Словом, как это ни печально, может быть, но в нашем архитекторе совершенно явственно угадывался художник. Но художественность натуры отнюдь не все в нем объясняла; было в нем еще и нечто неопределенное, кое-кого настораживавшее.

При всей своей мечтательности он мог порой огорошить друзей странной выходкой, не вяжущейся с обычной его жизнью, идущей как бы от каких-то прежних его воплощений. Сейчас тем не менее он поспешил отмежеваться от хобби собеседника.

— Не стану прикидываться, — сказал он с улыбкой, — я, признаться, слабо себе представляю, что, собственно, такое археолог. Ну разве что смутные остатки греческого мне подсказывают, что это человек, исследующий старые вещи.

— Да, — ответил Хэддоу угрюмо. — Археолог — это человек, исследующий старые вещи и обнаруживающий, что они новые.

Крэйн на мгновение остановил на нем внимательный взгляд, потом снова улыбнулся.

— Осмелюсь ли предположить, — сказал он, — что иные из вещей, которых мы, например, сейчас коснулись, принадлежат к числу старых, которые оказываются новыми?

Мистер Хэддоу в свою очередь минутку помолчал, и улыбка на суровом его лице несколько поблекла, когда он спокойно ответил:

— Стена вокруг парка в самом деле старинная. Одни ворота готические, и нигде, по всей видимости, ничего не разрушалось и не восстанавливалось. Что же до имения и дома… Ну, романтические измышления, которые о них приходится читать, чаще новейшего сочинения, почти как модные романы. Само название, скажем — Парк Приора, всех наводит на мысль о средневековом полуночном монастыре; спириты, думаю, уже не раз тут набредали на призрак монаха. Но, согласно единственному солидному источнику на эту тему, который удалось мне отыскать, место прозвано Парк Приора по той простой причине, как всякое сельское жилье могло бы называться, скажем, Смитовым; просто здесь жил мистер Приор; возможно, когда-то располагавшийся здесь хутор служил местной опознавательной вехой. Тому есть уйма примеров здесь, да и где угодно. Этот наш пригород когда-то был деревней, а знаете, как народ произносит названия, наспех, смазывая и смешивая звуки, так что выговаривалось — Волховклаз, и кое-кто из средней руки поэтов вообразил здесь Волхов Кладезь, чуть ли не Святой Колодец со всякими чарами и волхвованием, нагоняя кельтских сумерек по пригородным гостиным. Тогда как каждый, знакомый с фактами, знает, что Волков Лаз означает попросту Волков Лаз, и название пошло, по-видимому, от какой-то банальнейшей истории. Вот что имел я в виду, когда сказал, что мы обнаруживаем не столько старые вещи, сколько новые.

Тут Крэйн почему-то вдруг несколько отвлекся от небольшой лекции о новшестве и старине; причина его рассеяния вскоре стала явной и быстро приближалась. Сестра лорда Балмера, Джульетта Брэй, медленно брела через лужайку рядом с одним господином и в сопровождении еще двоих. Молодой архитектор был сейчас в том нелогичном состоянии ума, когда единица кажется больше трех.

Рядом с Джульеттой вышагивал не кто иной, как великолепный князь Бородино, знаменитый в той мере, в какой только может быть известен видный дипломат, посвятивший себя тому, что именуется тайной дипломатией. Он объезжал разные имения Англии; что именно делал он на пользу дипломатии в Парке Приора, было настолько покрыто тайной, что любой дипломат ему мог бы позавидовать. При первом взгляде на него становилось очевидно, что он был бы замечательно красив, не будь он столь совершенно лыс. Но и это еще не совершенно выражено. Как ни дико звучит такое, но точнее бы сказать, что вы бы удивились, обнаружив на нем растительность; удивились, как если бы на ваших глазах вдруг порос волосом бюст римского императора. Его высокая фигура была застегнута на все пуговицы, и затянутость лишь подчеркивала дородность, зато в петлице сияла красная гвоздика. Из двоих шедших сзади один был тоже лыс, но более частично и преждевременно; его украшали вислые, покуда русые усы; и если взор его слегка отяжелел, то не под грузом лет, но от усталости. Звали его Хорн Фишер; и он так живо и легко переходил с предмета на предмет, что трудно было заключить, что же его в особенности занимает.

Радом шел субъект куда более странного и мрачного вида; сугубое значение придавал ему тот факт, что он приходился старшим и ближайшим другом лорда Балмера. Все называли его со скромной простотой мистер Брэйн; но при этом подразумевалось, что он был судьей и полицейским чином в Индии; что он имел врагов, выставлявших те меры, какие принимал он против преступности, тоже преступными в некотором роде. Был он темный, тощий, как скелет, с темными, глубоко запавшими глазами и черными усами, прятавшими выражение рта. Хоть он казался истомленным каким-то тропическим недугом, двигался он куда проворней и живей, чем его томный спутник.

1

Приор — настоятель в некоторых католических монастырях или старший монах в братии там, где настоятель — аббат

2

четыре корпорации барристов, юридические конторы в Лондоне